Час сорок ночи не самое очевидное время для обращения к нации. Особенно если самим этим жанром (стоять на фоне флага и что-то говорить, обращаясь к камере) президент традиционно пренебрегает, предпочитая более зрелищные телевизионные форматы вроде «прямых линий». Нет, правда, попробуйте вспомнить, когда Владимир Путин выступал вот так.
У Pussy Riot еще до знаменитого их выступления в храме Христа Спасителя была песня о том, что Владимир Путин испуган, – это самое начало 2012 года, митинги на Болотной, много иллюзий. Если Путин был напуган тогда, то что же мы видим теперь? Постоянные звонки западным коллегам (на сайте Кремля последний звонок перед обращением – Франсуа Олланду, ночь на понедельник, час десять), ночное же «совещание по экономике» в субботу, публичная часть которого была также посвящена сбитому над Донбассом самолету, и только ему. И постоянное заклинание: «этой трагедии не произошло бы, если бы на этой земле был мир». Когда еще мы видели такого Путина?
Три дня подряд имя российского президента печатают на первых полосах все газеты мира. «Путинская ракета», «Моего сына убил Путин», «Отряды Путина сбили самолет» – такого тоже не было никогда. Аргументы типа «рано делать выводы до выяснения всех обстоятельств» не работают совсем. Обстоятельства выяснятся потом, а эти первые полосы уже были и никуда не денутся. Западный читатель и избиратель не очень внимательно следит за событиями на постсоветском пространстве, и трехдневного путиноборческого марафона может оказаться достаточно, чтобы Путин прочно занял в общественном сознании многих стран примерно то же место, которое до него занимали Муаммар Каддафи и Саддам Хусейн. «Кто такой Путин?» – «Ну, это такой доктор Зло, который сбил тот самолет, помните?» – так теперь будут учить отвечать детей на Западе.
Ночное обращение к нации – вещь беспрецедентная, и тем беспрецедентнее его содержание в том смысле, что никакого содержания в этой речи, в общем, и нет. Зачем Путин во втором часу ночи поднял на ноги свою пресс-службу, операторов, гримеров, сотрудников сайта и много кого еще? Чтобы еще раз повторить, что трагедии не случилось бы, если бы в Донбассе не шла война, призвать к мирным переговорам и к привлечению экспертов ИКАО на место падения самолета. Неужели ради этих двух с половиной тезисов нельзя было подождать хотя бы до утра?
Получается, что нельзя. В конце концов, это в России ночь, а в Америке самый прайм-тайм. Международная репутация Владимира Путина, которая и до сих пор была небесспорной (автократ и почти диктатор, но сильный лидер, не чета Обаме и прочим; «человек года» по версии журнала «Тайм», и не только журнала «Тайм»; лидер очень коррумпированной системы, но ведь и миротворец, не допустил войны в Сирии – как-то так), висит сейчас на волоске, но все-таки еще висит, или Путину кажется, что висит, и что если предпринять некоторые усилия, все еще можно исправить. Но Путин сам прекрасно понимает, что для этого недостаточно ни допуска представителей ИКАО к месту падения самолета, ни мирных переговоров между Киевом и донецкими сепаратистами.
О переговорах, кстати, уже сказал украинский президент Порошенко, уже не раз повторивший в эти дни любимую путинскую формулу, что с террористами никаких переговоров быть не может. Вообще, в комментариях украинской стороны, будь то официальные лица или лояльные государству медиа (а на Украине все медиа сейчас лояльны государству), при всей обязательности скорбных слов сейчас явно звучит трудноскрываемая торжествующая интонация. Это победа Киева над ополчением, потому что, если Путин не самоубийца, поддержки «народным республикам» он оказывать больше не станет – никакой, ни той, в которую верят украинцы (а они считают, что против их страны воюет регулярная российская армия), ни той, которая, скорее всего, есть на самом деле (транзит оружия и добровольцев, лояльная сепаратистам пропаганда).
Обе версии, впрочем, подразумевают, что без российской поддержки окопавшиеся в Донецке и Луганске отряды немедленно будут разгромлены. Но в событиях последних месяцев, строго говоря, не было ничего, что указывало бы на способность украинских вооруженных сил справиться с этими отрядами, да и сама ситуация, в которой Путин, делая шаг назад, отдает свою судьбу в руки украинских батальонов «Донбасс» и «Азов» (чем скорее они победят, тем скорее мир увидит, что Путин действительно отказал в поддержке пророссийским формированиям юго-востока Украины), выглядит диковато. Нет, Путину сейчас, очевидно, придется самому стать главным союзником Петра Порошенко и помочь украинской армии сделать то, чего она не могла сделать три месяца, начиная с апреля.
Такое союзничество может быть каким угодно – от точечных изъятий из Донбасса основных лидеров сепаратистов до появления в Донецке и Луганске полноценных «вежливых людей», которые, зачистив эти города, вежливо отдадут их в руки официальному Киеву. Это, кстати, очень патриотический прогноз – из него следует, что только России под силу победить в этой странной войне, больше никому. Правда, никто этого не узнает – официальными победителями донецкого пророссийского сепаратизма станут ничтожества, главной победой которых до сих пор было достижение порога в 200 тысяч читателей в фейсбуке. Дальше, может быть, придется разговаривать уже о Крыме, но это дальше, пока надо справиться с Донбассом. В мире сегодня нет человека, который бы более, чем Путин, был заинтересован в превращении всего Донбасса в тот глянцевый открыточный Славянск, в котором счастливым жителям раздают сосиски и хлеб и над которым развевается желто-синий украинский флаг. Вся активность, развернутая им в эти дни, проходит под лозунгом «Еще не все потеряно». Даже если потеряно, то он в это явно не верит, иначе бы не звонил Меркель и прочим по два раза на дню.
И шансы Путина действительно отличны от нуля – все знают, что Запад неплохо умеет сколь угодно долго взаимодействовать с любым международным злом, а Путин в любом случае не худшее из всех международных зол. В конце концов, ему за эти пятнадцать лет столько раз везло, почему не может повезти и теперь? Вообразим: сентябрь, та же лондонская «Сан» с репортажем из Москвы с суда над Игорем Стрелковым, обвиняемым по статье «Наемничество», и заголовок «Путин исправился» – разве это такая уж фантастика?
Но есть еще одна важная вещь, только не смейтесь, – российское общественное мнение. Да, путинский Кремль за годы непрерывной практики достиг исключительных высот в манипуляции им. Воспитаны и взлелеяны знаменитые 88 процентов, которые одобряют любое решение Владимира Путина, даже если оно противоречит тому, которое эти 88 процентов одобряли вчера. Но все-таки стоит иметь в виду, что «новороссийская» пропагандистская кампания беспрецедентна в принципе, ее в новейшей истории вообще не с чем сравнить, даже выборы 1996 года кажутся на ее фоне обычными выборами, ничего особенного. За эти полгода Российское государство смогло разбудить всех (вообще всех, никаких больше не осталось) демонов, дремавших в массовом сознании страны, – от бандеровцев и карателей до распятых младенцев. События на Украине – это совсем не очередной антигейский или антисиротский закон, о котором зритель забывает сразу по окончании программы «Время». Нет, здесь простым переключением внимания не обойтись, и, может быть, не обойтись вообще ничем. Миллионы людей в России поверили и в бандеровцев, и в «русскую весну». Разгром отрядов Стрелкова будет для этих миллионов личным поражением, а роль, даже пассивная, России в этом разгроме – ну вот как поляки относятся к тому, что Рокоссовский не пришел на помощь Варшавскому восстанию? Так же и к Путину будут относиться те телезрители, которым полгода объясняли про хунту и про Новороссию.
Популярный прогноз этого лета, что Путин выпустил из бутылки джинна, который сам же его и съест. «Из Донбасса вернутся российские добровольцы и постучат в ворота Кремля». Хорошо, допустим, что и постучат. Это для Путина контролируемая ситуация. В новейшей российской истории уже был эпизод, когда популярный некогда президент растратил свой рейтинг (а с ним и здоровье, то есть ситуация была еще хуже, чем у Путина) и превратился в главного национального антигероя, но закончилось все, как известно, тем, что из-за спины того президента вышел преемник, символизировавший все, чего на тот момент не хватало российскому обществу. Заменили одного другим, и существование режима продлилось еще как минимум на полтора десятилетия.
И вот этот опыт никуда, конечно, не делся. Если вдруг по итогам украинских событий Владимир Путин в глазах «путинского большинства» превратится в антигероя, предавшего русское восстание на Украине, то это будет значить только то, что следующий президент, которого подберет нам нынешний Кремль, будет ориентироваться на антипутинскую аудиторию точно так же, как Путин в свое время ориентировался на антиельцинскую. Если Донбасс постучится в ворота Кремля, ворота раскроются, и навстречу Донбассу с распростертыми объятиями выйдет путинский преемник, который еще сколько-то лет будет поднимать Россию с колен, и повторится все как встарь. У Pussy Riot была песня о том, что Путин напуган, а оказалось, что не напуган. Наблюдая за новым приступом путинской паники, давайте исходить из того, что и после этого приступа в России ничего не изменится. Это, конечно, самый скучный прогноз, но тем приятнее будет, если он не сбудется.
